Продолжаю исследования содержания понятия «цель», начатое в заметке «Цель — сгущающееся облако, а не мишень». В прошлой заметке мне хотелось показать, что устройство цели нетривиально как и процесс её кристаллизации.
Но перед тем как мы продолжим важно добавить несколько слов про мою практику, иначе может показаться, что это поиск ради поиска. Дело в том, что последние десять лет мне приходится проектировать сложно-составные системы. У этих систем множество заинтересованных в них лиц. Цели этих лиц зачастую не выявлены, не согласованы и уж точно практически никогда не сконфигурированы во что-то единое и понятное всем. Более того, в контексте цели есть аспект зажигательности, который пока не освещён. Этим я и займусь. Я рассмотрю по порядку, что сделали два величайших методолога: Аристотель и Г.П. Щедровицкий в этом отношении в некоторой своей авторской обработке.
Место цели среди начал и причин Аристотеля
Под началами в физике у Аристотеля понимаются принципы, а в метафизике — первоначала всего сущего: то из чего вещь состоит и чем она приводится в движение. Грань между физикой и метафизикой, как представилось мне после прочтения, несущественна и зыбка. Хотя в нашей время многие наполняют приставку «мета» таинственным мистическим содержанием, чем-то что выше и «над», по одной из версий этой приставкой буквально обозначены главы идущие «после» физики и составленные их разрозненных записей-конспектов учеников Аристотеля. Метафизики как таковой Аристотель возможно и не составлял. И физику (фюзис) Аристотель понимал не так как мы её сейчас понимаем. Можно сказать, что большинство вещей, найденных в физике, Аристотель применял и в метафизике, и это точно относится к началам и причинам, о которых он говорит схоже в обеих частях своих трудов.
В учении о причинах Аристотель следит за порядком появления причин, говоря о первых и последних. У него ещё нет понятия причинно-следственной цепочки и направленных связях, но мы можем прослеживать формирования их контуров.
Аристотель выделяет такие причина как
«откуда начало движения» (движущее начало, двигатель) — бывают природными (например, формирование ветра) или возникающими по размышлению. Разумом Аристотель считает не только разум человека, но и вселенский разум, что дало начало телеологии — учении о разумном замысле в процессе развития вселенной.
«почему» — ведёт к первопричинам, что первое вызвало движение. «Почему воевали? — потому что ограбили».
«чего ради» (цель, благо) — последняя причина, противоположная первопричинам. «Ради чего воевали? — чтобы властвовать».
материя, субстрат как причина.
форма (и вероятно сюда входит и структура) как причина.
Нетрудно увидеть, что здесь некоторые причины являются следствиями других. И всё это настолько витиевато, что хочется сделать схему, в чём я себе не отказал.
Нужно дать некоторые пояснения этой схеме. В схеме я не утверждаю, что какая-то по счёту причина должна обязательно отвечать на материю, а какая-то за форму. Нумерацией я отображаю наличие причинно-следственной цепи. И чаще всего материя будет более ранней причиной формы, а образец будет ближе к цели как пример того, на что нужно ориентироваться, как перво=образ, входящий больше в содержание цели и влияющий на процесс движения к ней.
Аристотель пишет, что «необходимость служит условием [то есть промежуточной причиной], а не целью [пила должна быть железной, чтобы пилить дерево] и заключена в материи». Другими словами Аристотель отделяет критерии, называемые им условиями и влияющие на средства достижения цели.
Далее он пишет. «Ради чего» (цель, смысл) [заключено] в определении вещи, в том, что есть сущность вещи, что остаётся в ней по отвлечению её от материи. Но, дальше он пишет, что и в определении может быть часть необходимости, тогда некоторые части определения суть как бы его материя. Всё вновь смешалось: часть цели вновь содержит материю. Вероятно это те целевые критерии и требования, что влияют на замысел.
И далее. Цель тоже начало, но не действия, а рассуждения. Цель — причина выбора материи, а не наоборот (Хотя чуть ранее мы видели взаимопроникновение обеих). В одном месте он говорит, что причиной «ради чего» являются образ (образец) и форма.
Здесь мы видим основу, что Г. П. Щедровицкий и ММК развили позднее во втором понятии системы и схеме действия в СМД-методологии.
Цель — это и двигатель, и фильтр
Цель одновременно является и двигателем, питающим интерес и мотивацию, и фильтром сужающим допустимые варианты действия.
Разберёмся с двигательными свойствами цели. Цель как будто вырастает из двух типов ситуаций и «питается» их токами (см. схему ниже). Всегда существует объемлющая или глобальная ситуация, в которой находится большое число людей. Эта большая ситуация принуждает нас к чему-то или формирует жёсткие рамки форм нашей жизнедеятельности. Если человек достаточно зрел и пробуждён, то может возникнуть и его личная Я-ситуация, очерчивающая свою границу внутри ситуации большой.
Мотивация или драйв у человека появляется, когда он, формирует свою собственную ситуацию, то есть завладевает управлением, хотя бы в том пространстве действий, где ему достаёт энергии и способностей. Драйв этот рождется одновременно и от выбора средств для действия, и от выстраивания своей собственной цели, связанной с общей большой целью. Таким образом двигательные свойства идут не только от цели.
Что же порождает энергию действия? Обычно она идёт из того как мы сами лично относимся к ситуации. Что нашли в ней своего, что нас заводит. Чаще всего это связь наших личных интересов и чаяний с тем «ради чего» и «как». Что-то внутри нас ярко отзывается на цель в форме «я хочу туда попасть», а на средства в форме «я могу это сделать классно, у меня есть чем».
Что же касается свойств сужения пространства вариантов, то здесь всё ещё проще. С помощью цели человек или коллектив, планирующий действие, как жандарм, следит за выбором подходящих средств.